и не стыдно, читать чужие дневники?

Основная сила русского искусства - молчание и бунт русского народа. Искусство возникает и живет где-то между ними, как ток. Оно, в общем, тогда только и искусство, когда говорит, проговаривает, и, когда оно дверь – иди и смотри. Это способ осознать и сказать все по правде, хотя бы только себе.

И камни возопиют, когда все жуют кляп привычного комфорта. Камни возопиют трудами художников и краска, и смычки, и глина спросят вас: «Родные, что же все молчали, ну что же не делали ничего?!».

Интересно, вот если бы Тарантино, чтящий Пастернака, вдруг снял фильм про Россию… Или даже лучше – если бы он, не напрягаясь, просто переснял фильм про еврейскую доблесть и героизм, переделав их на русские? Ну так, чтоб еще больше шишек в него летело. «Православные ублюдки» ввалили пиздюлей Энтео и директору ХХС, отрезали 35 гениталий архиерейскому составу РПЦ, уличенному в педофилии, отрубили правые руки пятерым вице-мэрам-казнокрадам и каким-то непонятным пока образом зверски зарезали пару начальников исправительных учреждений, и т. д.. Причем «и т.д.» в этом предложении –скрытый, непременно продолжающийся матерный поток. В ресторанах запрещают курить - слава Богу! Материться законно уже тоже нельзя с этого года, вот-вот, уже-уже...

Но это стимул, это непременно хорошо. Наконец перед народом встал вопрос ребром - либо дрочишь свой ​​словесный аппарат, но дома, - либо лови пиздюлей от законного аппарата. Матом не велено говорить. Камням велено молчать. Заговорит ли народ? Вдохнет ли это силы в еще живой организм, сможет ли он накинуться на закон, чтобы зачать, или все же останется жирной тушей вечно равнодушного немого пациента чеховской палаты № 6?

Грядет эпоха без мата, где все придется говорить жестче. Привычные слова теперь можно менять на табуированные глубинные понятийные страхи, слова но не матерные типа слов - КГБ, масоны... Запрещенные к упоминанию шаблоны страха станут заменой. Страна без мата если начнет петь песни, то они будут такие как у Топтыжки - ядреная словесность.